Мы все учились понемногу
политологЛеонид Поляков
В начале учебного года неизбежен разговор об образовании. Об образовании вообще и высшем в частности. Еще один повод для такого разговора - заявление премьера Дмитрия Медведева о необходимости к марту следующего года провести ревизию российских вузов. И сдается, что некоторая часть из них окажется в ситуации, известной по первым строкам бессмертного «Ревизора».
На этом аналогия, собственно, и кончается. Потому что дело намечено настолько серьезное и настолько для страны судьбоносное, что даже и думать не хочется в этом случае о реинкарнации Хлестакова. А хочется подумать о том, почему вдруг идея такой тотальной ревизии возникла и к чему эта самая ревизия приведет.
Сначала про «почему». Излюбленный Григорием Алексеевичем Явлинским ответ «А потому!» в данном случае не проходит. Речь ведь не о несознательном избирателе, вроде бы власть ненавидящем, но все равно за нее и голосующем. Речь - об интеллектуальной элите страны, к которой вдруг возникли вопросы. И насчет интеллектуализма. И, соответственно, насчет элитности. Вопросы из разряда: кто, чему и как учит современную российскую молодежь?
По поводу «кто» вырисовывается картина весьма пестрая. Тут и ветераны преподавательского труда, относящиеся к нему как жизненному призванию. И те, кто в бурные девяностые «нырнул» в образовательную среду как в новый и довольно прибыльный рынок. И те, кто смотрит на университетское лекторство как форму подработки (чтобы не употреблять советское определение «халтура»). В общем - публика весьма и весьма разная, образующая «корпорацию» лишь в самом ни к чему не обязывающем смысле.
Из этого кадрового состава с необходимостью следует тот прискорбный факт, что, несмотря на тщательнейшим образом расписанные стандарты, то, чему реально учит такая «корпорация», отличается, опять же выскажусь умеренно, весьма неровным качеством. Прежде всего потому, что преподавать науку (любую, этого статуса заслуживающую) - это особая наука. Не в смысле педагогики, а в смысле личного умения преподающего свою «науку» транслировать в студенческие не только мозги, но даже и души.
Отсюда и третий вопрос - «как». Пока что получается - как угодно. То есть - у кого получается, у кого нет. А на выходе - все равно ежегодно вал дипломников (специалистов и все больше - бакалавров), которые благополучно растворяются в «никуда». И устраиваются куда угодно, где и про диплом-то не очень спрашивают. Лишь бы деньги платили приемлемые.
Этот круговорот бесполезных и/или неудобоваримо преподанных знаний в юношеских мозгах порождает иллюзию нарастания образованности в обществе. Но на деле мы получаем даже не солженицынскую «образованщину», а в полном смысле слова лиотаровский «симулякр».
Теперь про последствия. Задачка, поставленная Медведевым, выглядит весьма непростой. Ведь резать придется «по живому». Закрытие того или иного вуза - это по любому сокращение рабочих мест, сжатие рынка преподавательского труда. Введение той самой конкуренции, про которую в позднесоветское время все говорили с вожделением, но которую реально на себе никто испытывать не сильно-то и охочь. И, самое главное, - травматическая ситуация для студентов. Бюджетников и в особенности - платников. Которые в иных вузах составляют более 50%.
И это одна из тех самых «непопулярных реформ», на которые идти придется, коли мы действительно хотим вывести российское высшее образование из той «серой зоны», в которой оно пока находится. И если действительно хотим видеть в ближайшие десятилетия хотя бы десяток наших университетов в первой мировой сотне.
Перед колоссальностью этой задачи отходят на второй план все остальные наши трудности. Потому что сдвигаться от вековечного «… чему-нибудь и как-нибудь» к высшей, то есть передовой на данный момент образованности, будет ох как непросто. А - надо.
