Мирные переговоры Шрёдингера

В публичном поле все чаще появляются противоречивые сигналы о перспективах мирного урегулирования конфликта на Украине. То западные издания со ссылкой на неназванные источники заявляют о том, что одна из сторон готова к определенному формату переговоров, то называются конкретные даты и сценарии, по которым возможно урегулирование. При этом официальные лица продолжают одновременно демонстрировать открытость и готовность к переговорам, параллельно критикуя недоговороспособную позицию противника. Так возможны ли на сегодняшний день переговоры, почему разговоры о мире ведутся на фоне нового витка эскалации, и почему чем хуже ситуация для одной из сторон на фронте, тем выше шансы на полноценный мирный процесс?

Позиции сторон: реализм vs идеализм и проблемы поиска консенсуса

Журналисты различных изданий, задавая вопросы официальным лицам о том, готова ли их сторона к мирным переговорам с противником, как правило, получают утвердительный ответ, после которого следует описание взаимоисключающих нюансов, не позволяющих этот процесс инициировать.

Россия неоднократно заявляла о готовности к полноценным мирным переговорам с учетом «ситуации на земле». Также В.Путин уточнил, что заключенные в Стамбуле в 2022 году договоренности могут стать основой для возможных мирных переговоров с Украиной в будущем. Кроме того, российская сторона несколько раз указывала на риски затягивания начала переговоров для Украины. Как отмечают в The Washington Post, ВС РФ уже взяли под свой контроль в ходе недавних операций больше территории Украины, чем удалось отвоевать Киеву в ходе контрнаступления 2023 года. 

Российский подход — реалистический. Вероятность его реализации растет в условиях, когда потенциальные издержки противника становятся настолько внушительными, что он оказывается вынужден поменять позицию и признать ситуацию на линии фронта как стартовую точку отсчета. В таком случае консенсус пролегает где-то между текущей ситуацией и потенциальным негативным финалом для Украины. Иными словами, создаются условия, при которых, помимо актуальных достижений на фронте, Россия будет иметь основания для требования уступок в дипломатическом поле.

Еще несколько месяцев назад власти Украины были более категоричны в своих комментариях по поводу мирных переговоров с Россией, полностью их исключая. Затем, по всей видимости, ради наполнения саммита в Швейцарии дополнительными смыслами и перспективами, украинская сторона свою позицию смягчила и в целом допускает переговоры с Россией на втором этапе этого процесса, несмотря на то, что в украинском законодательстве до сих пор действует прямой запрет на подобные контакты с РФ.

Украинский подход — идеалистический. Так называемый « мирный план Зеленского», включающий в себя 10 пунктов, основывается не на реальном, а на «должном» для Украины порядке вещей. План Зеленского не представляется жизнеспособным не только потому, что большинство из его положений являются неприемлемыми для России, но и потому, что в инструментальном смысле он исключает поиск компромисса.

Сейчас украинская сторона пытается представить в виде компромисса тот факт, что на саммите в Швейцарии будут обсуждаться только 3 из 10 пунктов. Однако это является очевидной уловкой. Как только противник допускает возможность обсуждать эти три пункта, его сразу будут пытаться продавить на большее. Именно поэтому российские официальные лица полностью отвергают данный формат переговоров. Ультимативность требований этого документа при отсутствии у Украины и проукраинской коалиции ресурсов для принуждения России пойти на ультиматум, минимизирует перспективы швейцарской кампании. 

Саммит в Швейцарии

Про готовящийся на 15-16 июня саммит в Швейцарии необходимо сказать отдельно. В первую очередь следует напомнить о том, что изначально мероприятие планировалось привязать к важной символической дате — второй годовщине начала СВО, именно поэтому оно было анонсировано в середине января 2024 года. Однако затем саммит переносился несколько раз.

Переносились не только сроки, но и менялось содержание программы. Изначально речь шла об обсуждении пяти пунктов из «формулы мира Зеленского», в числе которых были вывод войск и прекращение боевых действий. В итоге еще до начала мероприятия украинская сторона была вынуждена пойти на сокращение своих требований, оставив только три пункта: энергетическая, ядерная и продовольственная безопасность, а также обмен пленными в формате «всех на всех». 

То есть предстоящий саммит в Швейцарии априори не предполагает достижение целей завершения конфликта. Власти Украины в условиях дефицита электроэнергии требуют передать им контроль над ЗАЭС, вернуть их военнопленных, потому что они мотивированы и имеют опыт ведения боевых действий, в отличие от тех, кого украинские власти сейчас пытаются в срочном порядке и безуспешно мобилизовать.

То есть в первую очередь саммит преследует тактические цели, которые бы позволили Украине продолжать боевые действия. В стратегическом смысле задачей максимум было расширение проукраинской коалиции за счет стран Глобального Юга и Китая, однако значимые игроки такие как КНР, ЮАР и Бразилия уже отказались присутствовать на мероприятии.

Разговоры о том, что Россия будет приглашена на вторую часть переговоров осенью 2024 года выглядят как попытка наполнить мероприятие хоть каким-то прикладным смыслом, чтобы страны не отказывались от участия в формате.

На данном этапе все указывает на то, что у формата нет ни инструментальных, ни смысловых, ни ресурсных возможностей для того, чтобы оказать влияние на конфликт.

Субъектность имеет значение

Ситуация осложняется тем, что стороны взаимно не признают субъектность друг друга, что в перспективе может создавать трудности как для процедуры начала переговоров, так и в процессе реализации достигнутых договоренностей.

На днях российская сторона зафиксировала важное изменение в оценках субъектности властей Украины: «Конечно, мы отдаем себе отчет в том, что легитимность действующего главы государства (Зеленского) закончилась», — заявил В.Путин. Вероятно, это не только способ усилить критику готовящегося саммита, но и структурное изменение позиции. В таком случае старту мирных переговоров могут предшествовать какие-либо буферные процедуры для установления доверия к противоположной стороне переговоров

На Украине продолжает действовать решение СНБО, согласно которому переговоры с президентом Путиным признаются невозможными. Кроме того, украинские официальные лица в последние несколько дней в связи с активизацией боевых действий на линии фронта допускают резкие высказывания, которые снижают вероятность будущего прямого контакта.

Технически, в случае необходимости стороны могут быстро пересмотреть оценки субъектности друг друга, однако набор уже принятых решений и сделанных заявлений снижают вероятность изменения позиции без ущерба.

Мечты о мире как инструмент давления

На первый взгляд представляется, что все указывает на абсолютную невозможность мирного урегулирования конфликта к ближайшей перспективе. Однако почему в таком случае в западных изданиях регулярно появляются инсайды о том, что Россия и Украина якобы ведут тайные переговоры. Или что Россия якобы посылает сигналы о готовности к переговорам. Некоторые издания даже указывают на конкретные условия мирного соглашения. 

Подобные материалы преследуют несколько целей: 

• «Источники», делающие подобные вбросы, навязывают противнику повестку, вынуждая его опровергать заявления. Также затем это может быть использовано в качестве иллюстрации того, что Россия якобы отказывается от мирных переговоров.
  
  
• Учитывая, что вбросы публикуются в западной прессе и нацелены в первую очередь на западную аудиторию, их источники преследуют цель создания надежды на скорое разрешение конфликта. Усталость от военных действий и расходов Запада на украинский конфликт усиливаются, необходима оптимистичная перспектива.
  
  
• СМИ, публикующие подобные материалы, очевидно, получают дополнительные просмотры и внимание без явного ущерба для репутации. Инсайды анонимных источников не верифицируются и могут быть ошибочными. 

Когда начнутся мирные переговоры?

Точный ответ на этот вопрос не могут дать ни политики, ни эксперты. Однако мы можем указывать на факторы, которые повышают вероятность инициирования полноценного переговорного процесса:

Исчерпаны ресурсы неядерной эскалации. Поставки всех видов вооружений Украине, снятие ограничений на его использования, ответные жесткие меры ВС РФ в виде ударов по энергетической инфраструктуре и продвижения для создания санитарных зон. Когда стороны конфликта будут понимать, что не осталось никаких опций, которые бы смогли радикально повлиять на фронт, сценарий инициирования мирных переговоров становится более реальным.

Прорыв фронта и создание чрезвычайных угроз. Растягивание сил ВСУ за счет расширения линии фронта, которое сейчас проводят ВС РФ, повышает вероятность прорыва фронта с последующим его обвалом на отдельных участках. В условия создания для Киева чрезвычайных рисков, руководство Украины может пойти на территориальные уступки. Примечательно, что подобные сигналы периодически появляются в украинской прессе, причем исходят они от военных.

Международная турбулентность и усталость от украинского кейса. Задержка с согласованием американского пакета военной помощи уже продемонстрировала тотальную зависимость ВСУ от западной военной помощи. В случае изменения картины после выборов в США или же активизации других конфликтов, которые будут требовать внимания американцев, сценарий заморозки становится все более реалистичным.

Михаил Карягин, заместитель директора Центра политической конъюнктуры

#МихаилКарягин