Дэвид Кэмерон – весьма влиятельная политическая фигура в Консервативной партии, он относительно молод, достаточно перспективен, обладает серьезными связями как в политическом истеблишменте, так и среди аристократии. Это очень важно, поскольку такая линия взаимодействия дает серьезные плюсы: она позволяет Кэмерону поддерживать плотный диалог с политическим руководством страны, с теми людьми, кто представлен в Палате общин и в Палате лордов. В последнее время Консервативная партия испытывала острый кризис лидерства.
В 2001 году пост главы партии покинул Уильям Хейг, и в партии возникла острая необходимость поиска адекватного лидера, способного отвечать интересам двух фракций внутри партии: первой – ориентированной на Европу, и второй – евроскептиков. По сути, Кэмерон и оказался той компромиссной фигурой, ставшей новым «лицом» партии, не связанным с поражением 1997 года.. Если смотреть на результаты трех туров предвыборных дебатов, то он обеспечивает это достаточно активно, а главное – результативно. По сути, Кэмерон повел себя как осмотрительный политик-тяжеловес. Он последовательно усиливал спою позицию, с каждым раундом прибавляя в рейтинге, и в итоге выбился в лидеры.
Если говорить о взаимодействии Кэмерона с ведущими политическими партиями, то наибольшее внимание нужно уделить связке «Кэмерон-Хейг». Хейг представляет поколение 90-х, а после поражения на парламентских выборах от Тони Блэра он стал новым «лицом» тори. После 2001 года он был в тени, однако сегодня является основным ветераном Консервативной партии. Несмотря на свой относительно молодой возраст, он, пожалуй, самый авторитетный представитель тори.
Особенность этой связки состоит в том, что в ней существует четкое разделение функциональных полномочий. Кэмерон курирует всю внутреннюю политику и экономику, а Хейг курирует внешнеполитические вопросы. В перспективе он может занять позицию министра иностранных дел. Такая связка позволяет избежать столкновения между главными тяжеловесами в рядах тори, поскольку людям с подобным политическим багажом трудно ужиться в одной партии и не конкурировать. Это веский повод для того, чтобы отдать свой голос за консерваторов, потому что у лейбористов практически нет внутрипартийного распределения функций. Дэвид Милибэнд в силу своей неопытности так и не смог стать влиятельной политической фигурой, и Брауну пришлось замкнуть на себе как вопросы внутренней политики, так и внешнеполитическое направление. На этом фоне консерваторы выглядят более респектабельно.
Нужно учитывать, что, несмотря на формальный компромисс между Кэмероном и Хейгом, их последующая конкуренция более чем вероятна. Особенно если будет сформировано коалиционное правительство с либерал-демократами. Если делиться властью с вигами, то на статусную позицию придется ставить Ника Клегга. В этой ситуации вероятен конфликт, поскольку Кэмерон воспринимает его как своего прямого конкурента, и Хейгу придется лавировать между двумя силами, что будет играть в пользу его аппаратного усиления. Такого сценария исключать нельзя, однако у Кэмерона достаточно опыта партийной борьбы для того чтобы соблюсти в этой ситуации баланс.
Что касается внешнеполитических приоритетов, то Хейг исходит необходимости возвращения Великобритании к исконной национальной внешней политике, то есть игре на интересах любых контрагентов по принципу глобального вовлечения. Великобритания, по мнению Хейга, должна отстаивать свой статус мировой державы за счет диверсификации внешнеполитической активности по всем направлениям. Речь идет о Европе, об Индии, Африке, Латинской Америке, странах Содружества. Хейг считает, что экономическое возможности Великобритании, конечно, будут сокращаться, однако именно за счет преференциальных связей, например, с США и с европейскими государствами, страна сможет в ближайшие 10-15 лет заявить о себе как о ключевом участнике этого концерна.
Консерваторы также заинтересованы в восстановлении связей с Россией на политическом и экономическом направлениях. Тем более что определенные предпосылки для этого есть, учитывая тесные экономические связи между странами. Недавно Хейг приезжал в Россию, беседовал с Сергеем Лавровым, высказывался за минимизацию издержек, связанных с «дело Литвиненко», политиммиграцией и т.д. Если консерваторы придут к власти и смогут сформировать правительство, то политический диалог между Москвой и Лондоном будет восстановлен. Особенно в свете российско-американской «перезагрузки».